У дьявола в плену - Страница 47

Жизнь графини послужила Давине уроком. У нее не будет такой судьбы, как у Джулианы Росс, решила она. Было что-то трагическое в ее неразделенной любви к мужу. Любви, которую Эйдан так и не заметил.

А что будет с ее собственным браком? Пока что он не сулил ничего хорошего. Особенно если вспомнить наглую усмешку миссис Мюррей, выходившей прошлой ночью из спальни Маршалла.

Давина не собиралась терпеть такое поведение Маршалла. Теплый утренний ветерок трепал волосы Давины. Вообще-то ее любимым временем года была зима. Возможно, потому, что с самого детства она была очарована сказками о зиме и помнила легенду о колдунье, которая символизировала стужу и могла превращать людей в камень.

Весну, как правило, предпочитали изображать в виде юной девушки с цветами в волосах, а зиму – как злую старуху с уродливым лицом и бледной кожей. Но из этих двух времен года для Давины зима тем не менее была более привлекательной.

Зимой природа кажется мертвой, но на самом деле она в ожидании. Для того, кто внимателен, везде заметны признаки жизни: там, где подтаивает снег, сразу же пробивается зеленая травка, и лед взламывают отчаянные первоцветы. Закат зимой всегда более эффектен, словно природе, понимающей, как скучен ландшафт, нужны краски, чтобы оживить его. Все цвета радуги – голубые, алые, зеленые – сливаются воедино, щедро окрашивая небо, а закат не спешит покидать землю, будто посылая людям свой прощальный привет.

Но сейчас было лето, и она не обращала внимания на рассвет, потому что торопилась в Египетский дом.

Она немного задержалась перед входом во двор, надеясь, что Маршалл увидит ее из окна своего кабинета. Но гам ли он? Или предпочитает прятаться от нее?

Она вошла в дом. На этот раз она не удивилась, что дверь не заперта. Кто посмеет нарушить священное одиночество Дьявола из Эмброуза? Никто, кроме его жены.

Она простояла с минуту в окружении всех этих несметных сокровищ прошлого. Вез всякого труда она могла представить себя в Древнем Египте. Какой была бы ее жизнь в те времена? Вышла бы замуж за богатого и знатного человека? Или довольствовалась бы положением служанки? Осудило бы ее общество Египта за ее любопытство? Или она сама признала бы это общество недостойным своего внимания? Может, и в Египте ее поведение посчитали бы скандальным?

Она положила руку на каменную ступню какого-то фараона и удивилась своей храбрости. В Древнем Египте это, без сомнения, было бы достаточным поводом, чтобы убить ее. Это был вызов, бравада, хотя это была лишь статуя.

– Маршалл?

Он не появился. Возможно, он ждет, что она уйдет. Что ж, в таком случае ждать ему придется долго.

Она походила среди древностей и остановилась возле застекленной витрины с масками. Одна из них была выполнена из кованого серебра. Другая была сделана из гипса и расписана красками, не поблекшими за много веков.

Остановившись внизу лестницы, она снова окликнула Маршалла. Он не отозвался, и она, поднявшись наверх, вошла в его кабинет. Все было так же, как вчера, только в углу комнаты появился маленький саркофаг из керамики, размером не больше ребенка. На его крышке были видны остатки тростниковой циновки. Давина осторожно обошла саркофаг. У нее не было абсолютно никакого желания заглянуть внутрь. Что, если она обнаружит завернутое в ткань тело ребенка?

Точно так же она поступила, наткнувшись на еще одно, видимо, ценное, приобретение Эйдана Росса – открытый саркофаг, демонстрирующий мумию. Она даже постаралась вообще не смотреть в ту сторону и притвориться, что ей все показалось. Эти трофеи не столько пугали ее, сколько вызывали отвращение.

Разве современный человек вправе нарушать покой египтянина, почившего с миром на родине?!

Другое дело, когда Эйдан привозил домой мебель, статуи и артефакты.

Она уселась за письменный стол Маршалла. Нащупав в кармане платья очки, она нацепила их на нос и достала из ящика вчерашний папирус.

Потом она вынула из пенала с письменными принадлежностями перо и начала тщательно копировать символы с папируса на восковую дощечку, обнаружив, что это отличный способ изучить иероглифы.

Она была настолько поглощена своим занятием, что не слышала, как подошел Маршалл.

– Вам известно, что у вас такие длинные ресницы, что они упираются в стекла очков?

Она положила перо и подняла на него глаза.

– Из ваших уст это прозвучало как упрек, – сказала она.

Он не ответил, а лишь наклонился через стол и поцеловал ее в нос. Она заморгала, а потом сосредоточилась на лежавшем перед ней папирусе.

– Вы обратили внимание, с каким изяществом нарисованы эти цветы лотоса? В них столько великолепия! Все эти лепестки выполнены в одинаковой манере, но каждый из них выглядит уникальным.

Он обогнул письменный стол и сел на стул рядом. Ей, наверное, надо было бы освободить его стул, но в данную минуту она не чувствовала себя особенно доброжелательной. Или слишком вежливой.

Ведь существовала проблема миссис Мюррей.

– Вам известно, что египтяне использовали навоз крокодилов, чтобы предотвратить рождение нежелательных детей?

– Нет. – Он был явно поражен.

– А знаете, что римский император Калигула украл доспехи Александра Великого из его гробницы?

– Нет.

Другого слова он не собирается произносить?

– Он приказал построить из лодок мост через Неаполитанский залив и ездил по нему взад-вперед на коне. На нем были те самые доспехи, и он, несомненно, воображал, что он более велик, чем Александр.

– А вам, Давина, известно, что вы используете свои знания в качестве щита? Когда вы огорчены, вы начинаете перечислять самые невероятные факты. Думаю, мне придется заглянуть в библиотеку вашего отца.